БОЛЬШАЯ РЕЧЬ. ПОЭТ ВЛАДИМИР МАКАРОВ

21 и 22 октября в Большеречье проходят XIII Областные Макаровские чтения «Служил добру – несуетно и строго», посвященные 85-летию поэта-большереченца Владимира Макарова. Мы попросили омского поэта Александра Тихонова, который тоже родился и вырос в Большеречье, поделиться материалом из своей будущей книги, над которой он сейчас работает. Книга посвящена истории Большереченского района. 

Александр Тихонов

БОЛЬШАЯ РЕЧЬ. ПОЭТ ВЛАДИМИР МАКАРОВ

(заметки для будущей книги об истории Большереченского района)

Мне было двенадцать лет, когда на глаза попался сборник произведений писателей-земляков. Увидел его на книжном развале в разгар празднования Дня посёлка и не смог пройти мимо. Родители предложили: «Купим любую книгу, какую захочешь, но только одну».

Вспотевшая рука пробежалась по корешкам изданий: «Властелин колец», «Гарри Поттер», «Большереченские самоцветы»… Не знаю, что перещёлкнуло в мозгу, но из стопки книг, пахнущих типографской краской, выдернул белый томик о родном Большеречье. В нём я впервые прочёл произведения Ивана Лапина, Анатолия Чепкина, друга моих родителей публициста Владимира Чешегорова и задумчиво-серьёзные, но оттого не менее пронзительные строки Владимира Александровича Макарова.

Пока сверстники следили за приключениями юного волшебника Поттера и шагали с хоббитами к Роковой горе, я заново знакомился с Большеречьем. Было тревожно и непонятно, как могли вырасти на этих же улицах настоящие писатели. Ведь Макаров, написавший стихотворения про Иртыш, сидел, быть может, на том же обрывистом берегу, что и я много лет спустя!

Будущий поэт родился 9 сентября 1938 года в селе Большеречье Омской области. Годы спустя поэт написал множество стихотворений о том, как он «рос на берегу большой реки», как «зимой по Иртышу» его прадед возил почту, как «трудилась матушка на шумной пристани». Он и сам поработал на пристани, когда, в 1956 году, окончив с серебряной медалью школу, пришёл к нелёгкому труду грузчика. Потом была работа в районной газете, называемой тогда «Колхозный путь» (ныне «Наша Иртышская правда»). Многим позже Макаров замечал: «Самым первым чувством, которое обратило меня к попыткам стихосложения, кажется, и было стремление рассказать о своём селе – моей малой родине». В прозаическом цикле «Бумажные кораблики» Макаров восклицал: «Скупое мое, бедное послевоенное детство!».

Поэт Юрий Перминов пишет: «Он рос в таёжном посёлке среди берёзовых околков, на берегу тогда ещё воистину могучего Иртыша, особенно во время весеннего половодья. Отсюда и стихи – про пристань, на которой работала мать <…> А его стихи о родном Большеречье! Сколько в них сыновней гордости за славное прошлое родного края, любви и нежности! Именно здесь он черпал силы для творчества».

Помимо литературы юношу влекла медицина – не только профессия медика, но и призвание врачевателя, который таким образом помогает людям. В 1962 году Макаров окончил Омский медицинский институт, два года спустя – клиническую ординатуру. В биографической справке о поэте читаем: «работал ассистентом на кафедре детских инфекционных болезней, был внештатным главным детским информационистом Омского облздравотдела, преподавал, лечил и консультировал больных в городе и области, занимался научной работой, имеет более 50 научных работ».

Преподавание и наука стали новой вершиной профессионального пути Владимира Александровича. Теперь он не просто помогал людям, но готовил тех, кто должен был спасать жизни, «несуетно и строго» служил добру как преподаватель и учёный. В 1969 году Макаров защитил кандидатскую диссертацию. В качестве доцента Омского государственного педагогического института (ныне ОмГПУ) читал курс лекций о валеологии.

Поразительно, как, походя, бросают биографы фразу: «параллельно занимался литературным творчеством». Нет же, литература была его судьбой, его воздухом! Писатель Владимир Солоухин замечал: «Да, есть профессии, которые выбирают людей. И хотел бы человек заниматься каким-нибудь делом – быть летчиком, инженером, врачом, но призвание (было такое хорошее русское слово) диктует ему иное поведение, иную деятельность». Бывшие студенты Макарова и сейчас, многие годы спустя, вспоминают, как преподаватель читал им стихотворения, дарил книги. А доброта, открытость и его внутренняя сила служили примером. Талантливый педагог, увлечённый учёный, Макаров через всю жизнь пронёс осознание важности служения добру: в больничной палате, институтской аудитории, за писательским столом.

В 1965 году вышла первая поэтическая книга «Невеста». Она была издана в городе Новосибирске. Биографические справки рассказывают нам, что Макаров: «Был участником кемеровского совещания молодых писателей Урала и Западной Сибири (1966) и V Всесоюзного совещания молодых писателей (Москва, 1969). В 1969 году был принят в Союз Писателей СССР». Книги Макарова печатались в Москве, Новосибирске, Омске. Крупнейшие журналы охотно публиковали его стихотворения. Благодаря труду переводчиков прочесть стихотворения Макарова стало возможным на французском, японском, идише и иных языках. Он и сам занимался переводами, вооружившись подстрочником. За заслуги в развитии культуры Омской области в 2005 году Владимиру Александровичу вручена губернаторская премия имени Леонида Мартынова. Он – лауреат Всероссийской премии имени Афанасия Фета и премии журнала «Сибирские огни».

  У писателя Владимира Солоухина, высоко оценивавшего творчество нашего земляка, читаем: «В каждом стихотворении есть та «изюминка», та поэтическая ситуация, та внутренняя пружина, которая делает стихотворение стихотворением. О чем бы ни писал Владимир Макаров – о трудном военном детстве, о родной Сибири, о любви, о других краях нашей земли, о хорошей мужской дружбе – всюду у него присутствует в стихах мысль, всюду есть и поэзия». Литературовед Валерий Хомяков пишет, что «Малая родина заняла постоянное место в сердце поэта. И даже став человеком городским, он тоскует по родному дому, по запаху русской печки, по тому спокойствию, которое может дать только родная природа…», а также отмечает удивительную музыкальность стихотворений Макарова.

В авторском предисловии к последней прижизненной книге «Под панорамой созвездий ночных» Макаров писал: «Я ловил рыбу в Иртыше, носил мешки с цементом из трюма баржи, сидел долгими зимними вечерами над школьными учебниками. Я видел трактор на загонке между околков и перелопачивал зерно в хлебных буртах. Я обонял запах сырых газетных гранок, где были оттиснуты мои первые строки. Я скорбел зимним днём над чёрным, как горе, холмиком на снегу – материнской могилой. Я выдувал воздух из своих лёгких в рот погибающему ребёнку, мчался на «скорой» по урману. Я пил из кринки молоко, надоенное от сибирской бурёнушки натруженными руками доярки. Я слушал партиты Баха, звучавшие под сводами органного зала в родном городе. Я любил и люблю Жизнь. Испытав земные радости и горести, я захотел рассказать об этом близкой душе. Смею надеяться, она существует на белом свете, отыщет и поймёт эти строки».

Предисловие так и не вошло в книгу, лишь годы спустя, когда ученик Макарова, поэт Юрий Перминов передал архив Владимира Александровича в большереченскую библиотеку, мы смогли прочесть пронзительные воспоминания поэта о своей жизни.

Владимира Макарова не  стало в ночь с 22 на 23 июля 2010 г. Юрий Перминов пишет: «Как-то Владимир Александрович обмолвился: «Купить бы там [в Большеречье] домишко, да приезжать туда – в любое время года… Даже подумываю: не умру ли, снова побывав там?». Не купил. Всё получилось по слову апостола: жительство наше на небесах. Похоронили Владимира Александровича на Северо-Восточном кладбище Омска, рядом с матерью…».

Макаров – знаковая фигура в культуре Омской области. Для нынешнего старшего поколения писателей-омичей он наставник, верный друг, память о котором хранят и на чьём примере воспитывают молодых авторов. Его именем названа Большереченская районная библиотека, ежегодно проводятся литературные Макаровские чтения, на которых звучат стихотворения Владимира Александровича и воспоминания о нём.

Впервые я побывал на Макаровских чтениях в 2012 году, когда они проводились во второй раз. В стенах районного дома культуры звучали стихи поэта, воспоминания его учеников. Они, его творческое продолжение, выходили на сцену и рассказывали большереченцам, какого яркого и самобытного автора, сильного и доброго человека воспитал посёлок на берегу Иртыша. И вовсе не от речки Большая, казалось тогда, берёт название уютный посёлок, а от Большой Речи, от большого поэта.

Местные школьники читали стихи Макарова всяк на свой лад. Пришепётывающая девчушка-первоклассница, едва держащая микрофон и рослые старшеклассники в форме рабоче-крестьянской Красной армии, повествующие об уходящих на фронт земляках, казались одинаково убедительными, частью единого целого, Большой Речи.
Народ аплодировал, а на сцену выходили всё новые и новые чтецы, гости, новоиспечённые лауреаты литературной премии имени Владимира Макарова. Его помнили, его творчество несли с собой в грядущий день, как несут и сейчас. 

Макаров не купил домик в Большеречье, но на стене дома, где он когда-то жил, закреплена табличка. С гранита смотрит с доброй полуулыбкой наш земляк. Точно помню, что в книге «Большереченские самоцветы» была другая фотография. Там Макаров не смотрел в кадр, он глядел куда-то в сторону и вверх. Быть может, так же, как когда-то смотрел с крутого берега на могучий Иртыш, на который смотрю и я каждый раз, приезжая к родителям, в родной посёлок.

Стихотворения Владимира Макарова

«Помнился бы отчий дом…»

* * *

Белые гуси лежат на траве у порога,

Сушатся мокрые сети на кольях у сада.

А за калиткой пылится большая дорога —

В детстве для счастья нам больше того и не надо.

* * *

…Цветы шиповника нам пахли розами

Там, в самой лучшей из всех земель!

Скрипели розвальни для нас морозами,

А в кошенине, в кошовке – шмель!

У молока родной Бурёнушки

Был вкус полыни – но только раз!

Избы отеческой желтели брёвнышки,

Свет этих сосен нас в детстве спас!

Ловилась нельма, язи горбатые

На перемёты шли; цвела сирень!

Снег на подворье большой лопатою

Я не вчера ли сгребал весь день?

И не вчера ли на пару с батею

Мы конопатили наш баркас?

И жёлтой, шёлковой, волшебной скатертью

Иртыш раскинулся весной для нас!

Служила матушка на шумной пристани,

На жёлтых пуговках – якорьки!

И с ней здоровались все плечистые,

Её товарищи – речники!

Ещё жила тогда одна девчоночка,

Её юбчоночка цвела в лугах!

А с нею рядышком ходил мальчоночка,

Ещё не знавший о стихах!

Учила исподволь земля окрестная:

Живи, да дров не наломай!

А песня? Песня нас тоже пестовала

Баяном батиным – на Первомай!

…Ушли из юности лугами росными,

Ударил в головы весенний хмель!

Но есть за грозами и за морозами,

Есть в мире лучшая из всех земель!.. 

* * *

Помнился бы отчий дом,

Лодка да чебачьи сети,

А слова придут потом,

Через три десятилетья.

ЯБЛОКО

Первое яблоко

Из дальнего города

В детство моё

Отец мне привёз,

Яблоко - краснощёкое и гордое,

А до этого я

На картошке рос.

Чем мою радость было измерить?

С яблоком этим за стол я сел

И по малым частям, медленно,

Вкусом ошеломлённый, ел.

Я вырос широкоплечим парнем,

И когда приезжаю проведать мать

И на родимый порог ступаю,

Мне приходится голову нагибать.

Я думаю теперь

И друзьям рассказываю:

Наверно, из яблока,

Дошедшего до села,

Из яблока, круглого и красного

Доброта моя проросла.

* * *

Я встретил снег в родимом Большеречье.

Он повалил внезапно, первый снег.

Застольные крутые наши речи

Вдруг просветлели на виду у всех -

Всем стало ясно, как она прекрасна,

Земля родная, нет её милей;

Как в наши дни особенно опасно

Хотя бы одному забыть о ней.

И здесь, на отчем на святом пороге,

Где взяли мы всё лучшее в себе,

Мы ощутили вновь свои истоки

И прикоснулись к завтрашней судьбе.

Снег, чистый снег - ни стёжки, ни следа!

Земля встречает молодое утро

И нам вещает по-крестьянски мудро,

Что день встаёт - для нового труда.

ИЗ ЦИКЛА ВИДЕНИЕ НА БЕРЕГУ РЕКИ

Как бы не мой далёкий предок,

А сам я, рус и безбород,

Однако же мосласт и крепок,

Ищу перед рассветом брод.

Тот брод ведёт па поле битвы

За честь поруганной земли.

Рассвет!.. Словам моей молитвы

 Внимают молча ковыли.

Как будто селезень-подранок,

Родимый русский стонет край!

А кто средь горьких полонянок —

Моя жена, моя сестра?

Бессчётно зорь — и все кровавы.

Все кличут чёрную беду.

И за свободой — не за славой

Я по векам иду, иду...

НОЧЬ

Зимой по Иртышу

Гонял мой прадед почту,

Дышал, как я дышу,

Морозной звёздной ночью.

Вдали от теплых изб

Он ехал сиротливо.

Светился лунный диск

Молочного налива,

За тройкою вослед

Плыл над равниной зимней...

Далекий звездный свет

Ещё неотразимей

Тревожил ямщика,

Мутил мужичьи очи.

О, вечная тоска

Среди полей полночных!

Мой прадед густобровый,

Он пел, как я пою,

Про сторону мою

В буранах

да в сугробах,

Про милый край родной

С его грядущим хлебом,

С его стезёй степной,

С его высоким небом.

ЛЕТНЯЯ ЗВЕЗДА

Высоко — над массивами хлеба,

Над селом и над гладью пруда —

В юго-западном секторе неба

Этим летом горела звезда.

И неведомо чем увлекала

В продолжение целых ночей

Постоянная сила накала

До земли доходящих лучей.

Понимаю, что каждое лето

Та звезда голубая видна

В этом секторе неба, но мне-то

Только нынче открылась она.

* * *

Я возил картошку на фургоне

В мареве осенних тёплых дней.

Серебрилась паутина. Кони

Вздрагивали зябко от слепней.

Разгружал, курил и снова в поле,

Где платки девчоночьи цвели.

Ныло тело, саднили мозоли,

Солнце пряталось за край земли.

Ехал я домой.

Луна над крышей,

Кто-то под гармошку голосил,

Я не скрип колес сквозь дрёму слышал -

Слышал мерный скрип земной оси.

* * *

Страна берёз!.. Мой край пригожий!..

Подумалось в который раз,

Что совершенно невозможно

Из нашей почвы вырвать нас.

И что стоять под самой кручей

У волжской, камской ли воды

Родимой ивушке плакучей,

Заговоренной от беды.

Течь нашим реченькам струистым,

Течь — и не усыхать.

Поля чубатым трактористам

Пахать — и не перепахать.

...Земля — она волнует горько,

Тревожит летом и зимой.

И всё поёт, поёт до зорьки

Та одинокая гармонь...

Фотографии предоставлены автором.