«В НЕКИЙ ДЕНЬ УЙДУ ОТ ВАС, В НЕКИЙ ГОД...»

И день, и год — уже обозначены. Навсегда, безжалостно и страшно. Обожгло, обрушилось, бритвой по сердцу полоснуло: февраль 1994-го... «Скоропостижно... на 39-м году жизни... главный режиссёр Омского государственного драматического «Пятого театра» Сергей Леонидович Рудзинский»…

Двадцатое февраля 1994-го... Только что по радио прозвучал его голос в воскресной передаче, посвящённой вопросам культуры. По давно уже установившейся традиции, набираю номер домашнего телефона Сергея — «похвалить и критикнуть». Занято. Кладу телефонную трубку. И тут же — резкий звонок. Голос директора «Пятого театра» Александры Юрковой — не узнаю. Перехватывает горло. И единственное — с безнадежной надеждой на то, что всё это ирреально, прошептать: «Это... правда?..».

Ирреальность. Когда всё происходит как будто во сне, когда, как в замедленной киносъёмке, проплывают рядом силуэты друзей, среди которых — артисты «первого набора» Его театра: Татьяна Казакова, Владимир Остапов, Николай Пушкарёв, Лариса и Олег Чичко, Борис Руденко, Борис Косицын, Алексей Пичугин, Людмила Ковальчук... И реальны лишь — глаза, глаза, глаза... Полные слёз и безысходности. Господи! Может, это действительно — сон, киноленту которого прокрутила в твоём подсознании Судьба-киномеханик?

…Ещё в 1980-е Сергей начал писать слово «судьба» с заглавной буквы. Подписывал ли программки спектаклей, оставлял ли дарственные надписи на театральном буклете — неизменно так: Судьба. «Я благодарен Судьбе, что мы когда-то встретились...», «С точки зрения Судьбы, всё будет хорошо...». Случайно ли? Нет, пожалуй. Какая-то мистическая закономерность! В фантастической яви «Верлиока», поставленной Сергеем Рудзинским в 1986-м году на сцене Омского ТЮЗа, судьба стала персонажем — Судьбой. Спектакль — завораживал. Атмосферой надбытийности, предопределённостью земных жизней героев, космической духовностью, в унисон которой светло и тревожно звучала музыка Андрея Петрова из «Мастера и Маргариты». «Ты погаснешь, как падающая звезда, безмолвно и безоглядно. Будь мужчиной. От судьбы не уйдёшь», — пронзительно звучали слова Судьбы в спектакле. «Безмолвно и безоглядно...». Серёжа умер во сне.

Перелистываю книгу-проспект, вышедшую в год 50-летия театра юного зрителя. И спотыкаюсь на строчках из каверинской «Верлиоки». Тогда, во время работы над этой книгой, подошёл к Сергею: «Есть такая идея: вместо подробного рассказа о сегодняшнем репертуаре — снимок из спектакля и несколько цитат из пьесы. Подумай, что бы ты к «Верлиоке» предложил». На следующий день Серёжа принёс текст повести: «Давай вот этот фрагмент!». Перечитываю сегодня... Дышать трудно... «И, взявшись за руки, в комнату вошли Безмолвие и Безоглядность. Они были двоюродными братьями, и что-то родственное почувствовалось в них, когда, невидимые в темноте, они осторожно приблизились и положили к его ногам Последние Мгновения...».

Небеса обетованные уготованы всем. Но как важно, чтобы земля, дом, город, где ты живёшь, были тоже обетованны. Не у всех это получается. У Серёжи — получалось. И все, кто был сопричастен его жизни, делам его («сопричастность» и «Сотворчество» — любимые слова Сергея!), — тоже начинали чувствовать себя живущими на обетованной земле. Энергия его души, энергия его таланта были уникальными!

…«У нас сегодня аншлаг», — плакала в гримёрке контролёр театра Анна Николаевна Мальчевская. Аншлаг прощания!.. Омск театральный прощался с Рудзинским в зале задуманного и созданного им «Пятого театра». Судьба достигла лишь кульминации, блистательно проведя Сергея через филфак педагогического института, через режиссёрское отделение театрального училища имени Щукина, через высшие режиссёрские курсы, через спектакли, поставленные им в молодёжном театре «Протей», ТЮЗе, «Пятом театре». Ярчайшие всплески театральной жизни Омска: «Мурло мещанина», «Бег», «Иван», «Приключения Буратино в Стране Дураков», «Верлиока», «Роковая ошибка», его победные (Международный и Всероссийские фестивали в 1993 - 94-м) спектакли-«первенцы» в «Пятом» — «Мириам», «Фиктивный брак», «Похвала глупости»... Всё это рапидно мелькало в памяти в тот страшный холодный февральский день прощания, на фоне оцепенело движущегося огромного потока людей, на фоне больно режущих глаза красных всполохов роз и гвоздик, на фоне неподвижно лежащего, по-неземному спокойного Сергея, Серёжи... Серёжки!..

…Из воспоминаний первого завлита «Пятого театра» Галины Сокур: «В отличие от многих, он знал, зачем живёт. Когда, наконец, после бесконечных мытарств «Пятый театр» состоялся, а проблемы всё продолжали валиться и, казалось, конца им не будет, — Серёжа с удивительной внутренней уверенностью как-то сказал: «Ну как ты не понимаешь: меня не будет, а Театр – останется…».

 «Что-то случилось, нас все покидают...». Помнишь, Серёжа? Песня из твоего «Овсяного блюда для подростков» («Иван»). Как-то удивительно многое совпало тогда. И даже наши поэтические привязанности (а ты к стихам был всегда ох как привередлив!). И Юрий Левитанский вдруг так органично вошёл в острый (до резкого) и вместе с тем лиричнейший спектакль... Почему я это вспомнил? Почему? Была же какая-то ассоциация, тенью мелькнувшая в памяти... Да. Да! Вспомнил. Я вспомнил, Серёжа. Мы всегда много говорили о Левитанском, и даже когда собирались иногда на спонтанные посиделки в моей тюзовской «одномнатке» на улице Куйбышева. Вот, даже фотка сохранилась из серединки 1980-х, на которой: журналист Володя Михайлов, ты, я (тогдашний завлит ТЮЗа) и художник тогдашнего ТЮЗа Саша Верёвкин. Но и даже в тот далеко не «театральный» вечер без стихов Левитанского не обошлось:

«И когда я уйду от вас, в некий день,

в некий день уйду от вас, в некий год, —

здесь останется лёгкая моя тень,

тень моих надежд и моих невзгод,

полоса, бегущая за кормой,

очертанье, контур неясный мой...

Словом, так ли, этак ли — в некий час

моя тень останется среди вас,

среди вас, кто знал меня и любил,

с кем я песни пел, с кем я водку пил,

с кем я щи хлебал и дрова рубил,

среди вас, которых и я любил.

Будет тень моя тихо у вас гостить,

и неслышно в ваши дома стучать,

и за вашим скорбным столом грустить,

и на вашем шумном пиру молчать...»

Небеса обетованные приняли тебя, Серёжа. А на земле, ставшей благодаря твоей жизни и твоему таланту обетованной для многих и многих твоих друзей и СОтворцов, — остались мы. И мы смотрим в небеса. И снова не верим, что ты — ушёл. Да будет жизнь твоя среди нас, Серёжа!..

Сергей Денисенко

Фото из личного архива автора