Яна Егиазарян: «Искусство не терпит фальши»
Вот уже 20 лет солистка Омской филармонии Яна Егиазарян открывает слушателям мир академической музыки. Слушателям запомнились созданные ею образы: Полина в «Пиковой даме», Кармен в одноимённой опере Бизе, Ульрика в «Бале-маскараде» и многие другие. Визитной карточкой солистки, обладающей гибким, переливчатым меццо-сопрано, стал редко исполняемый репертуар. В преддверии бенефиса, который пройдёт 13 апреля в Органном зале, поговорили с артисткой о её художественном поиске, творческой смелости и новых проектах.
– Считается, что артист рождается с чувством своего предназначения. Но вы только с возрастом осознали, что созданы петь. Помните этот момент?
– Родители говорили, что я очень просилась в музыкальную школу, хотя сама я этого уже не помню. Уже в 5 лет я начала осваивать фортепиано. Затем я училась в музыкальном училище им. Шебалина на дирижёрско-хоровом отделении. Как и все студенты, пела в хоре, совершенствовала навыки. И вот на 3 курсе я отчётливо услышала: у меня есть голос! Я могу петь. И хочу этого.
После училища поступила в Омский государственный университет им. Достоевского на факультет культуры и искусства. Там я встретила моего будущего педагога по вокалу – Антонину Петровну Бубнову. До преподавания она долгое время была практикующей оперной певицей, солировала в Новосибирском театре оперы и балета, имела дело с величайшими дирижёрами. Мне был 21 год – приличный возраст для серьёзных занятий вокалом, ведь сейчас учат петь уже с маленьких лет. Но она поверила в меня, услышала и смогла раскрыть мой природный голос. Антонина Петровна и предложила мне сходить на прослушивание в Омскую филармонию. Я согласилась – и вот уже 20 лет длится наш творческий союз.
– Вы мечтали о мировой сцене?
– О мировой сцене мечтает каждый певец. Но здесь должно совпасть много факторов. Одного таланта мало. Твой педагог, место, где ты находишься, время, в которое ты попадёшь, – всё это определяет твою судьбу. Даже при самом удачном раскладе не факт, что ты попадёшь на мировую сцену.
– Вы обладательница редкого женского голоса – меццо-сопрано. Не ограничивает ли это возможности в плане партий?
– Многим нравятся низкие голоса – альты, басы – они очень созвучны с ментальностью нашего народа. Меццо-сопрано дарит вокалисту огромные возможности в плане партий: от высокого меццо до контральто. Если тебе позволяют твоя техника и диапазон голоса, перед тобой открывается большая, разнообразная палитра репертуара.
– Почему вы выбрали академическое пение, а не, например, джазовое? Меццо-сопрано очень ярко звучит в джазе.
– Меццо-сопрано везде звучит отлично (смеётся). И в народном вокале – потрясающе. Но я всегда понимала, что эстрадное пение – это не моё. Я люблю оперу. Она захватывает так, что ты потом не можешь от неё никуда деться. Да, академическая музыка может показаться сложной, если человек её никогда не слушал. Но в ней всегда можно найти произведения по душе – нужно только попробовать. У меня есть сольные программы, где музыка настолько легка для восприятия, что её красота понятна каждому. В этих программах не нужно вдаваться в подробности сюжета, знать историю произведения и его идейность – эта музыка самодостаточна.
– Кроме вокального мастерства, что ещё важно для работы на оперной сцене?
– То, что ты слушаешь, читаешь, как подходишь к работе – всё взаимосвязано и очень сильно влияет на творчество. Недостаточно просто выйти на сцену и спеть. Выступление должно быть наполнено правдой. Чтобы это произошло, нужно обязательно прочитать либретто оперы, историю её создания, узнать о жизни и философии композитора, с кем он дружил, с какими кружками был связан. В идеале ещё бы, конечно, первоисточник перечитать. И вот так каждый номер. По крайней мере, я так делаю. Всё это очень важно – из этого складывается образ персонажа.
– Вы чувствуете, как вас воспринимает публика?
– Публика всегда воспринимает то, что ты транслируешь. В искусстве не должно быть фальши. Если ты честен, в первую очередь с собой, публика всегда тебя поймёт и оценит. А если ты что-то не договариваешь, лукавишь... слушатель всё считает. Понимаете, на концерте постоянно идёт энергообмен: то, что ты отдаёшь, тебе в 10 раз больше возвращается. Нужно уметь отдавать свою энергию.
– В своих проектах вы часто обращаетесь к редким произведениям. Почему стремитесь исполнять «музыкальные раритеты»?
– Сразу скажу, что сольные программы я создаю сама: выбираю тему, подбираю репертуар. Всегда интересно взять что-то новое – то, что никто не поёт. Например, в одной из последних программ я исполнила все песни цикла «Русская тетрадь» Валерия Гаврилина, а также Folk Songs итальянского композитора Лучано Берио, которого в Омске раньше никто не пел. Цикл Берио – это народные песни, которые звучат очень необычно. А спеть «Русскую тетрадь» безумно сложно: солисты обычно исполняют три первых номера из цикла, потому что дальше начинаются очень сложные партии. Определённо, это был интересный опыт. Особенно учитывая, что на этом концерте был такой прекрасный состав: ансамбль, состоящий из музыкантов Омского симфонического оркестра, исполнял музыку на арфе, флейте, альте, виолончели, кларнете, ударных. Даже была настоящая автомобильная пружина! Мы старались передать аутентичное звучание, как задумывал композитор.
– Сейчас в музыкальной среде наблюдается стремление к аутентичности. Вы всегда стараетесь передать звучание, максимально близкое к первоисточнику?
– Никто на самом деле не знает, как звучит старинная музыка. Современные трактовки очень условны. Записей старинной музыки до нас не дошло, поэтому спорить и доказывать что-то можно бесконечно. Но известно, что старинная музыка должна исполняться в итальянской технике бельканто. Я занимаюсь пением бельканто у носителя традиций старой итальянской школы Елены Корнелиссе-Сысоевой в Оперном театре «Ла Скала Нобиле» (Нидерланды). Она живёт в Нидерландах, но бывает в том числе и в России, проводит лекции, мастер-классы и семинары в различных консерваториях. Недавно меня пригласили выступить на концерте в Москве как продолжателя дела своего учителя.
– Расскажите о вашем источнике вдохновения, силы и смелости. Вам бывает страшно перед выступлением?
– Да, часто бывает страшно. Всегда хочется спеть самое красивое и интересное. Но иногда думаешь: «А вдруг не получится?» Потом преодолеваешь эти моменты, потому что интерес и энтузиазм захватывают. Если перестанешь ставить себе сложные задачи, профессиональный рост остановится. И наоборот: когда расширяется твой кругозор, расширяется и твой репертуар. У меня нет цели взять только то, что в Омске не исполняется. Просто я настолько много нахожу красивой музыки, что не могу её не исполнить. Оттого и концерты мои всегда очень разные: всю эту красоту в одну программу не уместишь.
– Что нового готовите для омских слушателей в следующем сезоне?
– Идей у меня очень много, и я не успеваю их все реализовать, потому что в году мало дней (смеётся). В следующем сезоне я бы хотела взять Lieder, жанр немецкой песни, особенно произведения Вагнера. Кроме того, я готовлю для слушателей новую программу, где будут звучать арии из барочных опер, а также думаю взять испанскую музыку – есть очень интересные испанские песни.
Автор: Настасья Белая