Валентин ЦАРЬКОВ: «Мечтаю играть в мюзикле!»

Артист занят во всех спектаклях, играет главные роли, но его называют тёмной лошадкой: он крайне редко дает комментарии СМИ и немногословен на пресс-конференциях. Для «Вечёрки» Валентин сделал исключение, впервые за 15 лет согласившись на интервью.

От Родриго до Квазимодо

– Валентин, зритель вас знает и любит за яркие образы: портной Петрович в «Шинели», Рогожин в «Идиоте», Родриго в «Обнаженном танго», Квазимодо в «Эсмеральде». Вы хороший артист – и это все, что мы про вас знаем. Почему вы закрыты? Не любите публичность?

– Просто не всем открываюсь, да и сложно говорить о себе. Специального хореографического образования у меня нет, окончил омский колледж культуры по специальности «педагог, организатор и руководитель ансамбля народного танца». Прежде хотел связать себя с изобразительным искусством, в 1997 году приехал в Омск поступать на худграф. Но все сложилось еще интереснее: увидел во Дворце творчества Театр пластики и танца Алексея Реввы и был поражен. Движения артистов, все эти верхние поддержки показались мне очень красивыми. В итоге стал заниматься у Реввы. В колледж поступил, когда мне было уже девятнадцать. Теперь благодаря моим наставникам и коллегам именуюсь мастером сцены. Особенно я признателен моему педагогу Геннадию Григорьевичу Коробейникову. Это он, можно сказать, за руку привел меня в Музыкальный.

– Но ваша любовь к танцам началась с Театра пластики?

– На самом деле намного раньше. Помните фильм «Грязные танцы» с Патриком Суэйзи? В подростковом возрасте я его столько раз пересматривал. Затер одну кассету, потом купил другую. Как-то раз девочке из соседнего двора предложил: давай пробовать танцевать, как в фильме. Мы жили в Дудинке Красноярского края, в девятиэтажном доме, где чердаки не закрывались. Забирались на этот чердак, где горела одна-единственная лампочка, и пытались учить движения из «Грязных танцев». Выучили и даже на дне рождения для друзей исполнили номер в качестве подарка. Всем понравилось.

– А профессионально взяться за танцы вы решили благодаря Алексею Ревве?

– Да, когда пошел к нему заниматься, все у меня перевернулось. Хотя многие говорили: «Валя, иди петь, зачем тебе эти танцы».

Хочется петь

– Да, у вас красивый тембр.

– Петь тоже очень хочется. Дома, конечно, я пою – и на семейных встречах, и сынишке детские песни... Вообще, у меня мечта – играть в мюзиклах, где можно петь и танцевать. Но обстоятельства, как известно, сильнее нас. Так что ограничиваюсь тем, что незаметно подпеваю на мюзиклах в нашем театре. Мне нравится, что в «Алых парусах» можно станцевать и тут же спеть с артистами хора. Я с удовольствием это делаю (смеется). Брал уроки вокала, но не хватает времени. Или у меня, или у моих педагогов-друзей. Но мечты о том, чтобы работать в мюзикле, не оставляю. Обожаю наши музыкальные фильмы. А сколько добрых, хороших песен в диснеевских мультфильмах!

– Мультики полюбили после рождения сына?

– Всю жизнь их смотрел и до сих пор смотрю. В последнее время переключились с сыном на старые советские фильмы: «Приключения Буратино», «Морозко»… С удовольствием пересматриваю – какие же они трогательные! Вообще ко всему, что связано с детьми, я очень трепетно отношусь. Эмоции и реакции детей всегда искренние. Будь то мультики, книги, кино или театр. Меня до сих пор удивляет, с какой самоотдачей работают воспитанники нашей детской балетной студии в спектакле «Щелкунчик». Ещё одна моя боль – тема войны. Мне стыдно играть фашистов. Есть у нас спектакль «Женя, Женечка и «катюша», у меня там эпизодическая драматическая роль: главный герой заблудился и попал в окопы к фрицам, одного из которых я играю. Мы начинаем его допрашивать, даем ему бомбу, чтоб к своим унес… На поклон я выхожу с поднятыми руками – стою на сцене и понимаю, что в зале сидят пожилые люди, ветераны, и мне до такой степени стыдно, что хочется маску надеть и спрятаться.

– Упомянутый вами «Щелкунчик» – балет классический. Считаете, нужно воспитывать детей на классике?

– Обязательно. Это развивает вкус, сострадание, милосердие. И детей в «Щелкунчике» не обманешь, они чувствуют, верят в сказку. Поэтому очень важно показать, что ты не только находишься в сказке, но и тоже веришь в неё. Интересно, что именно в классических балетах у меня чаще всего бывает ощущение, что я как будто бы обманываю зрителя, выходя на сцену в качестве классического танцовщика. То же самое возникает, когда играю роли мачо, вроде Родриго в «Обнаженном танго», – при этом зная, что я вовсе не ловелас и не имею должного рельефа мышц.

Работал в клубах

– И тем не менее вас за глаза называют секс-символом Музыкального театра.

– Мне это льстит. Поверьте, у нас в театре много достойных кандидатов на это звание. Думаю, символ возник на фоне Родриго. А я, наверное благодаря ночной работе, научился доносить такие образы. Одно время работу в театре пытался совмещать с работой в клубах.

– Вы стыдитесь этого эпизода своей биографии?

– Сделанного не воротишь. Тогда нужен был дополнительный заработок, появилась такая возможность. Это опыт, там я тоже прошёл определённый путь.

– Но этот опыт наверняка вам что-то дал как артисту театра.

– Да, стал более раскованным на сцене.

– От комплексов избавились?

– От комплексов я начал избавляться еще у Алексея Реввы.

– А какие бывают комплексы у мужчин?

– Комплексы есть у всех, а на сцене тем более. Мужчине так же, как женщине, хочется хорошо выглядеть. Рост повыше, силы побольше. Я всегда был застенчивый.

– Это при ваших внешних данных?

– Чаще всего внешность ни при чем. Девушки, например, чувствуют и любят уверенных в себе парней.

– Значит, свою застенчивость вы преодолели, раз сейчас женаты.

– Было дело. С Наташей познакомились, когда я работал в клубе. Она пришла туда отдыхать. В этом году будет десять лет, как мы женаты.

«Не хочу в Москву»

– Валентин, а не было мыслей перебраться в Москву, например? Не поступали приглашения?

– Были приглашения, и не раз. Запомнилось, как звали в шоу-балет к Александру Пескову. Но в эту среду я не хочу. Предлагали поехать учиться в Москве искусству оперетты, а в Омске рядом были бабушка, мама с маленькой сестренкой – я не мог их оставить. Предлагали танцевать за границей, но я настолько привязан к семье и родным, что не могу все бросить и уехать.

– У вас, наверное, очень теплые отношения в семье.

– На меня большое влияние оказал мой отец, Павел Царьков. Он приучал меня с детства к хорошей музыке и литературе. Мы вместе ходили в библиотеку выбирать книги. В свое время я благодаря ему познакомился с Шерлоком Холмсом, стал зачитываться Конан Дойлем. Папа умер почти пять лет назад, как раз когда у нас ставился балет «Врубель». Была репетиция перед генеральным прогоном. Мы давно не виделись с ним и даже не попрощались. Он прожил всю жизнь на Севере, был творческим человеком: снимал фильмы про Таймыр, про жизнь на полуострове, его флору и фауну, а главное, про людей, простых и интересных. Разрабатывал свои технологии для съемок, получил много наград, в частности серебряную «Нику». Его работы были представлены за рубежом, их до сих пор показывают по ТВ. Никто больше – ни до, ни после него – не снимал таких фильмов о Таймыре. Папа и умер во время очередной киноэкспедиции: поднимался на гору, случился инфаркт. Местные врачи не смогли спасти. Я очень сильно – и внешне, и эмоционально – на него похож. Он был простым человеком: никогда не отметал людей, доверчиво и даже, наверное, наивно ко всем относился. Мне, как и ему, всегда хочется верить, что собеседнику не все равно, что ему действительно интересно, когда ты с ним общаешься.

– Мой интерес абсолютно искренний. Очень хочется спросить о ваших театральных работах. Какой персонаж особенно дорог сердцу?

– Стал по-настоящему родным Парфен Рогожин из балета «Идиот». Сколько всего в нём замешено. Я понимаю и сочувствую ему, впрочем, как и князю Мышкину. Еще мне близок по духу Квазимодо, потому что зачастую ощущаю себя в обществе белой вороной, юродивым. Где-то это мешает, потому что гордыня тоже имеет место и хочется внимания, признания, но я знаю, что гонка за славой – недостойное и неблагодарное занятие. А вообще, я люблю спектакли, в основе которых хорошая, глубокая история, герои с продуманным выразительным характером. И мне хочется ярких, эмоциональных ролей, где можно вывернуть себя наизнанку, выплеснуть в зал, чтобы зритель все прочувствовал. Чтобы не обманывать ни его, ни себя.

Источник – http://omskgazzeta.ru/kultura/valentin-tsarkov-mechtayu-igrat-v-myuzikle

Автор: Татьяна Попова. Фото: Сергей Сапоцкий, из личного архива героя